Страхи компьютерной эры
Dec. 5th, 2006 05:51 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
gertmanОльга БАЛЛА
СТРАХИ КОМПЬЮТЕРНОЙ ЭРЫ: ПОПЫТКА АПОЛОГИИ
http://new.homepc.ru/offline/2001/64/13568/
Опубликовано в журнале "Домашний компьютер" №10 от 1 октября 2001 года.
Защита от культуры
По мере того, как развивалась компьютерная техника, как она внедрялась в разные стороны жизни – ей в ответ росла, принимая всё более многообразные формы, своеобразная тревога. Ей даже подобрали специальное имя: «компьютерная тревожность».
Эйфории и преувеличенные ожидания сопровождали компьютерную технику главным образом на ранних стадиях её развития - особенно тогда, когда разные её, как угодно далеко идущие проекты находились в состоянии замысла. Но в той, казалось бы, банальности, что-де «замысел» и «жизнь» – вещи чрезвычайно разные, - вскоре вслед за тем предстояло убедиться. Стоило замыслам начать обретать плоть, вступать в какие-то реальные взаимодействия с жизнью – как эта самая жизнь почувствовала, что она ими травмирована. Что они нарушают её целостность, разрушают её привычки и равновесия. И «жизнь», она же и культура, немедленно стала наращивать вокруг компьютерной техники защитный пояс. Главное, из чего он состоит, что помогает ему нарастать, что его удерживает в целости – страхи. Подобно тому, как испокон веков человек боялся природы и защищался от неё, он почувствовал угрозу в порождениях самой культуры и начал задумываться о способах защиты от них.
Компьютерная техника стала отбрасывать тень, а это уже – свидетельство того, что она – настоящая. У неё обнаружились – и стали разрастаться - тёмные стороны.
Страхи перед компьютерами, Интернетом и всем, что с ними связано, уже были многократно и многообразно описаны, исследованы, разоблачены, развенчаны... Но попробуем задуматься над смыслом этих страхов как таковых. Независимо от того, насколько каждый из них обоснован, преувеличен, типичен, наивен и т.п. Задуматься о том, а зачем они нужны вообще – и к чему они могут привести? Ведь страх, как всякое сильное – а потому не вполне контролируемое – чувство, - втягивает в себя, подчиняет себе, трансформирует смыслы. И они, смыслы, могут при этом повернуться к нам своей неожиданной стороной.
В самом узком смысле под именем «компьютерной тревожности» известно чувство «дискомфорта, неуверенности и тревоги при работе на компьютере» (С. Прусская). Оно может даже принимать физическую форму и доводить человека до тошноты, головокружения, повышения давления - правда, это встречается как будто редко – утверждают, что примерно в четырех случаях из ста.
Куда чаще людей терзает, например, чувство собственной неполноценности по сравнению с компьютером. Возникают страхи типа: «компьютер сложнее человека». Самый простой их случай – то, что человек боится что-нибудь, по собственной неловкости, в компьютере испортить, сломать, что-нибудь не то стереть, и т.п.; боится того, что он, гуманитарий, не освоит премудростей работы с машиной. Человеку стыдно, неловко перед компьютером. Компьютер его «интеллектуально подавляет».
Отсюда недалеко уже и до страхов типа: «компьютер упрощает человека». Он-де – приобретая власть над ним - изменяет систему его мотиваций (бытует, например, представление, что в результате увлечения играми люди делаются более агрессивными), разрушает его социальные связи (например, сидящий день и ночь за компьютером может разучиться общаться, а если он при этом часами общается в Интернете, он всё равно утратит этот навык в живой жизни, потому-де, что живое общение совсем-совсем другое…), мышление (например, человек может утратить потребность читать, затем постепенно разучиться это делать, а там разучиться и самостоятельно мыслить), волю (компьютероман – «безволен»), эмоциональную сферу (поглощённый компьютером человек утрачивает, например, способность «радоваться жизни» - внекомпьютерной, разумеется, поскольку не так уж неявно предполагается, что компьютер - нечто противоположное «жизни»). У поглощённого компьютером человека не складывается личная жизнь – и чем более она у него не складывается, тем глубже он уходит в компьютер. Он недоволен собой, он теряет «смысл жизни» и те человеческие ценности, которые принято считать «нормальными». У такого человека остаётся единственная ценность: «компьютер и все, что с этим связано» (М. Иванов).
Страх избытка информации и впечатлений – который обрушивают на человека новейшие технологии - оборачивается страхом недостатка. Как человеку справиться с обилием информации, подобного которому не ведало ни одно культурное состояние? Психические-то – да и физические – возможности остались прежними. (Ну разве что срастись с компьютерами в единое целое – вот Уорвик предлагает и даже пробует – но это вообще отдельная тема страхов…) Вначале-то ему радовались: «расширение горизонтов» и т.п. Когда спохватились – стало поздно. Носители наиболее радикальных точек зрения обещают нам, что человек от этого избытка – человек как вид! – просто-напросто сойдёт с ума (Умберто Эко, например). Или же «сенсорное обжорство» и «информационный разврат» (М. Бабаев) превратят человека в циника-потребителя, лишённого благоговейного, благодарного, внимательного отношения ко всему, что даёт ему мир. Душа у такого человека распадётся, и мир немедленно за ней последует. Представители мнений более мягких считают, что, перемучившись последствиями «информационного шока» и оправившись от «травмы Постмодерна» (М. Эпштейн), человечество создаст-таки некую новую – иначе, чем все прежние, организованную – культуру (другой вопрос, что иные и культурой-то её величать отказываются – в лучше случае «посткультурой»). Бытовые ворчуны сетуют на поверхностность, которой отвечает на информационный избыток современный человек, на разорванное его сознание: не зная, в какую цельность, по каким принципам всё это собрать, он-де просто ничего и не собирает, а о принципах и не заботится. И, как следствие – деградация, деградация, деградация…
Ещё вариант: под пагубным воздействием компьютеров и Интернета из самого человека вырываются тёмные разрушительные силы. Прежде всего – агрессивные и сексуальные. Культура столько сил затратила на протяжении многих эпох, чтобы научиться их обуздывать – и нá тебе!… Всё насмарку. Ценности больше не сдерживают, не оформляют личность. (Недаром одно из самых популярных обвинений в адрес компьютерных технологий – то, что они послужили если не источником, так сильнейшим катализатором кризиса ценностей – опорного костяка культурного мира). Сквозь пробитые компьютером бреши в стене между Культурой и Природой, которую Культура возводила веками – хлынула тёмная Природа. Человек больше не властен ни над её силами, ни над самим собой. Что же получается: некоторое количество цивилизации уводит от природы, но прирост цивилизации снова к ней возвращает?…
И тут начинается обширный материк страхов, которые можно объединить под именем «страхов зависимости».
Нижний их «слой» – это простые страхи чрезмерной привычки к компьютеру, который вытеснит из жизни все прочие привязанности и обречёт жизнь на скудость – а там, глядишь, и просто на исчезновение. Увлечённость играми может, например, - утверждают, - довести и до того, что человек сольётся с компьютерным персонажем и потеряет индивидуальность. Разновидность этого – страх перед Интернет-зависимостью, перед тем, что жизнь в Сети затянет, как наркотик, и опять же ничего не останется на «просто» жизнь. А тем временем Сеть, с её «вампирической природой» (М. Бабаев), и вытянет из человека все соки.
В верхнем слое страхов ожидается нечто вовсе чудовищное. Страх сетевой свободы, потери равновесий в безграничном (якобы) пространстве имеет своей оборотной стороной страх тотальной уязвимости человека, сквозной проницаемости его границ – и, как следствие, - невиданной, глобальной зависимости. Самый мягкий вариант – то, что через Интернет можно запустить какую угодно «утку», и все проглотят, поверят и растиражируют в Бог знает каком количестве экземпляров. Но есть возможности и похлеще. Например, если вживить в тело человека микрочипы (что технически достижимо уже сегодня), то будет возможно следить абсолютно повсюду за каждым его движением. С помощью информационных технологий некие силы будут манипулировать людьми и установят власть над человечеством. Это могут быть силы как человеческие, так и нечеловеческие. Например, роботы невероятной интеллектуальной мощности, которые году эдак к 2050-му (как предполагает Кевин Уорвик) заставят людей работать на себя. А содержать наших не таких уж далёких потомков будут «в специальных лагерях» с тусклым светом и слабым отоплением, «разбросанных, подобно ГУЛАГу, по всей территории Земли» (тот же Уорвик). А то и сам Сатана.
В общем, все страхи сходятся на том, что компьютер губит личность – в том её виде, в каком она успела сложиться и стать ценностью к концу докомпьютерной эпохи. Уж и не говоря о том, что он просто разрушает бедного человека физически: глаза слепнут, позвоночник искривляется, руки постепенно теряют все навыки, кроме нажимания кнопок клавиатуры и кликанья мышкой, а вредное излучение монитора тем временем приводит к непредсказуемым изменениям в организме. «Бестелые, бесполые головастики! – восклицает один сетевой автор (М. Бабаев), имея в виду любителей компьютеров. - Уродливые, жирные, тощие, желвастые, прыщавые, сутулые. Не следящие за собой, питающиеся чипсами да кокой без отрыва от монитора. Безвольно дрейфующие по волнам "виртуальности", не видящие того, что у них под носом. "Люди ищут истину далеко, а она близко". Эти, кажется, уже ничего не ищут. Бедные, бедные, больные люди!» (Просто мороз по коже. Просто хочется всё бросить да скорей бежать к зеркалу, проверять: осталась ли ещё человеком-то?…)
Вот, значит, так, на глазах, разрушается человеческий мир во всех его отношениях.
А что приходит на смену погибшей личности – и представить себе страшно. В лучшем случае это «постчеловек» – человек, у которого редуцированы, сведены на нет все человеческие качества. В худшем – это просто что-то химерическое и монструозное: киборг, в котором машина и человек срослись в единое целое, белковые структуры - с кремниевыми, и в итоге получился носитель какого-то абсолютно уже невообразимого сознания и совершенно чуждой человеку системы ценностей. И мир Оно создаёт соответствующий.
Алгебра страха
Так надо ли бояться компьютеров и всего того, ожидаемого и неожиданного, что они могут сотворить с человеческим и внечеловеческим миром? – Безусловно. Это просто необходимо!
Прежде всего, потому, что, пока человек боится, он удерживает, сохраняет свою форму, он не идёт слишком доверчиво навстречу тому, что обещает исполнить какие-то его желания, способствовать достижению (тем более – немедленному и без усилий) каких-то его целей.
Страх – живое переживание (а не умозрительное доказательство, которое никогда по-настоящему не убедительно!) того, что ему, человеку, никогда не свестись в своих отношениях с любым предметом к простому его использованию и удовольствию от результатов. Страх, если угодно, входит в этику отношения с предметом. С любым! В связи с обычными, будничными предметами человек склонен об этом забывать (и это тоже нормально – иначе бы он не смог жить с этими предметами своей повседневной жизнью). Поэтому, конечно, необходимы «встряски», культурные стрессы, разломы, подобные тем, которые происходят сейчас в связи с информационными технологиями и их обвально-стремительным развитием.
Но это всё самое простое – и самое поверхностное. Это – арифметика страха, но есть ещё и его алгебра.
Страх – залог глубины. Страх, со всеми его безмерностями и неумеренностями – напоминание о мере (и кто бы вспомнил о мере, не напоминай о ней безмерность!). Страх даёт человеку пережить его уязвимость – принципиальную уязвимость, которая никуда никогда не денется, как бы ни пропадало чувство её в условиях защищённости всем тем, что насоздавали (именно с этими – сознательными – целями) культура и цивилизация. И тем самым напоминает ему и о его границах – и о том, что за этими границами простирается Нечто Большое. Что именно – предстоит выяснить уже с помощью других чувств и способностей человека. Но страх – очень действенное средство к тому, чтобы обратить на Это Большое внимание.
Уж не берёт ли страх перед компьютерной техникой и её неконтролируемыми последствиями – при всей дикости, наивности и т.п. форм, которые он принимает – на себя роль сродни той, что некогда имела религия? (Кстати, и сама религия в её устоявшихся, обжитых, бытовых формах не потому ли эту роль и утратила, что стала частью быта, «рутинизировалась», стала скорее защитой – и усыпляющей! – чем живым, действенным, будоражащим, тревожащим напоминанием о том, что есть нечто превосходящее человека по существу, по мощи, по масштабу?) Если религия больше этого не делает, то все средства хороши – эту роль берёт на себя что-то другое. Культура перестаёт быть сама собой, если в ней нет постоянного, напряжённого, озабоченного, нервного переживания хрупкости и уязвимости своих границ. Когда ничто в ней об этом не напоминает, когда эти напоминания слишком быстро и надёжно нейтрализуются – очень легко утратить эти границы и исчезнуть.
Но вопрос об этом сейчас встаёт тем более остро, что как раз оберегание границ и способно обернуться их разрушением.
Травма техники: парадокс границы
Именно для оберегания границ между Культурой и враждебной ей Природой возникла некогда Техника. Она сама по себе – пограничная зона, защитный пояс между Культурой-Цивилизацией – и Природой, сочетающий в себе черты и того, и другого. В этом смысле она – вещь обоюдоострая. К Природе Техника повёрнута главным образом своим культурным лицом, к Культуре она – помимо зеркала самой Культуры – оборачивает и своё лицо природное, а значит, враждебное.
Особенно всё это касается техники новоевропейской – ведь именно её пиком оказались компьютерные технологии. В рамках новоевропейского проекта – и мирочувствия - техника ориентирована не только и не столько на охрану границ человека, сколько на штурм, на постоянное взламывание границ природы. Она и задумана, и осуществляется как насилие. Человек давно уже почувствовал и понял, что это насилие касается и его самого: его границы тоже взламываются.
Техника – восстание против границ по самому своему существу, новоевропейская – в особенности, а компьютерная – и подавно. С возникновением компьютерной техники посредническая область между Природой и Культурой стала развиваться, разрастаться во что-то самостоятельное, и ещё вопрос, до какой степени оно будет поддаваться контролю.
За расширение области своего пришлось платить огромным – а, главное, неожиданным (к этому по существу не были готовы!) расширением области чужого.
Оказавшись один на один с растущей и усложняющейся массой компьютерной Техники, Культура почувствовала своё бессилие против Культуры же – против самой себя, против неизведанных, неосвоенных, неподконтрольно растущих областей её самой. Агрессия, опасность, века подряд исходившая от Природы – с Техникой проникла внутрь Цивилизации, а с техникой компьютерной – уже и внутрь самой Культуры.
И явилась эта опасность как раз с той стороны, которой культура намеревалась вторгаться в природу, покорять её – изнутри рафинированно-культурной области. Компьютер, торжество цивилизации, обещавшее, казалось бы, торжество и культуры («единое информационное пространство»… «преодоление границ»… «небывалые возможности для познания и творчества»…) – стал обретать черты чего-то вроде культурной катастрофы; доносятся голоса уже и о катастрофе антропологической (человек-де сменится «постчеловеком»). – Есть такая опасность? – А как же!!!… Да ещё и не такая…
Третья Природа
До сих пор мы знали две природы. То есть, с самого-то начала была одна – просто Природа. Позже внутри неё, в её чреве, из её материала – втягивая в себя этот материал, жадно его перерабатывая, трансформируя его на свой лад – стала потихоньку вырастать Культура с её цивилизацией. Росла она до тех пор, пока не превратилась в особый, самостоятельный мир: такой же внешний, заранее данный, часто чуждый человеку, теснящий его, постоянно диктующий ему свои условия, так же требующий освоения и изучения, как и Природа Первая. - С развитием компьютерной техники Техника – бывшая некогда посредником и переходной зоной между первыми двумя Природами – превратится (уже превращается!) в ещё одну Природу – Третью.
Противоположен ли компьютер «жизни», как это кажется носителям страхов? – В известном смысле, да. Точно так же, как Вторая Природа – Культура – противоположна Первой. Она продолжает её и противостоит ей. Она даже разрушает её. Но она вынуждена считаться с ней – как с исходным и неустранимым условием собственного существования, и если убьёт её – умрёт и сама. Есть основания предполагать, что Третья поведёт себя – по отношению к Первой и Второй – очень похожим образом.
Героическая эпоха компьютерной техники ещё впереди. Она ещё только-только выходит из стадии замыслов – из материнского чрева культуры, в котором питалась её соками и сохраняла её форму. Если всё пойдёт в том направлении, в каком идёт сейчас - грядёт ещё деантропоморфизация компьютерной техники, превращение её в особый мир, с которым человеку так же надо будет считаться, который ему так же надо будет осваивать, покорять, по отношению к которому так же предстоит быть и дерзким и смиренным – как это уже бывало с Первой и Второй Природами.
Грядут новые эпохи открытий неведомых пространств – известных сейчас под названием «виртуальных»; заселения их, соперничества и войн за обладание ими. Впереди – новые странствия и новые авантюры, новые законы и новые преступления, новые культы и религии, новые болезни (и человека и компьютеров!), новый фольклор и героический эпос. А там и новая культура. Новые модели мироздания, формы – и темы - искусства, новые, неожиданные ценности. Ещё и Средневековья-то не было. Да что Средневековье! – и до классической античности ещё очень далеко. Мы только-только подступаем к компьютерной первобытности. А она, как всякая первобытность – страшна.
Когда человек – тысячелетия подряд - защищался от природы, он выработал огромные пласты средств для этой защиты: мораль, религию, право, технологии… Теперь чему-то подобному предстоит повториться в отношениях с культурой и техникой – в лице компьютера, ибо компьютер чрезвычайно интенсифицировал и то, и другое.
Страхи – хороший показатель того, что человек начинает (только-только начинает!!…) выстраивать против новой реальности, которая мало-помалу складывается на основе информационных технологий – линию защит. Проводить новую границу и выращивать новые пограничные зоны. В отношениях с природой такой была сама техника, но что будет, когда Природой – Третьей – станет она сама?
Пока контур этой будущей границы намечают главным образом страхи. Это они сигнализируют, где стоило бы остановиться, не идти дальше, на каких участках не стоило бы пускать чужое в своё. Страхи – первые разведчики чужого.
Кроме того, страхи, как им и положено, посрамляют нашу гордыню. Они дают не просто понять, но физически, как собственное личное дело пережить, что мы имеем дело с чем-то очень крупным, превосходящим нас, неожиданно- и дезориентирующе крупным. Правда, коренится оно не в компьютерной технике, а - как ни банально звучит – в нас же самих. Но компьютер поможет ему выйти наружу. Уже помогает.
Человек уже был готов думать, что его мир завершён, что с самим собой ему уж точно всё ясно, что его культура уже состоялась, наступило время «пост» – после всего – и остаётся только играть с обломками прежних её достижений. А мир-то его оказался в очередной раз – в самой ранней стадии становления. И страхи – обозначение того, что человек к этому не готов. И надо готовиться.
СТРАХИ КОМПЬЮТЕРНОЙ ЭРЫ: ПОПЫТКА АПОЛОГИИ
http://new.homepc.ru/offline/2001/64/13568/
Опубликовано в журнале "Домашний компьютер" №10 от 1 октября 2001 года.
Защита от культуры
По мере того, как развивалась компьютерная техника, как она внедрялась в разные стороны жизни – ей в ответ росла, принимая всё более многообразные формы, своеобразная тревога. Ей даже подобрали специальное имя: «компьютерная тревожность».
Эйфории и преувеличенные ожидания сопровождали компьютерную технику главным образом на ранних стадиях её развития - особенно тогда, когда разные её, как угодно далеко идущие проекты находились в состоянии замысла. Но в той, казалось бы, банальности, что-де «замысел» и «жизнь» – вещи чрезвычайно разные, - вскоре вслед за тем предстояло убедиться. Стоило замыслам начать обретать плоть, вступать в какие-то реальные взаимодействия с жизнью – как эта самая жизнь почувствовала, что она ими травмирована. Что они нарушают её целостность, разрушают её привычки и равновесия. И «жизнь», она же и культура, немедленно стала наращивать вокруг компьютерной техники защитный пояс. Главное, из чего он состоит, что помогает ему нарастать, что его удерживает в целости – страхи. Подобно тому, как испокон веков человек боялся природы и защищался от неё, он почувствовал угрозу в порождениях самой культуры и начал задумываться о способах защиты от них.
Компьютерная техника стала отбрасывать тень, а это уже – свидетельство того, что она – настоящая. У неё обнаружились – и стали разрастаться - тёмные стороны.
Страхи перед компьютерами, Интернетом и всем, что с ними связано, уже были многократно и многообразно описаны, исследованы, разоблачены, развенчаны... Но попробуем задуматься над смыслом этих страхов как таковых. Независимо от того, насколько каждый из них обоснован, преувеличен, типичен, наивен и т.п. Задуматься о том, а зачем они нужны вообще – и к чему они могут привести? Ведь страх, как всякое сильное – а потому не вполне контролируемое – чувство, - втягивает в себя, подчиняет себе, трансформирует смыслы. И они, смыслы, могут при этом повернуться к нам своей неожиданной стороной.
В самом узком смысле под именем «компьютерной тревожности» известно чувство «дискомфорта, неуверенности и тревоги при работе на компьютере» (С. Прусская). Оно может даже принимать физическую форму и доводить человека до тошноты, головокружения, повышения давления - правда, это встречается как будто редко – утверждают, что примерно в четырех случаях из ста.
Куда чаще людей терзает, например, чувство собственной неполноценности по сравнению с компьютером. Возникают страхи типа: «компьютер сложнее человека». Самый простой их случай – то, что человек боится что-нибудь, по собственной неловкости, в компьютере испортить, сломать, что-нибудь не то стереть, и т.п.; боится того, что он, гуманитарий, не освоит премудростей работы с машиной. Человеку стыдно, неловко перед компьютером. Компьютер его «интеллектуально подавляет».
Отсюда недалеко уже и до страхов типа: «компьютер упрощает человека». Он-де – приобретая власть над ним - изменяет систему его мотиваций (бытует, например, представление, что в результате увлечения играми люди делаются более агрессивными), разрушает его социальные связи (например, сидящий день и ночь за компьютером может разучиться общаться, а если он при этом часами общается в Интернете, он всё равно утратит этот навык в живой жизни, потому-де, что живое общение совсем-совсем другое…), мышление (например, человек может утратить потребность читать, затем постепенно разучиться это делать, а там разучиться и самостоятельно мыслить), волю (компьютероман – «безволен»), эмоциональную сферу (поглощённый компьютером человек утрачивает, например, способность «радоваться жизни» - внекомпьютерной, разумеется, поскольку не так уж неявно предполагается, что компьютер - нечто противоположное «жизни»). У поглощённого компьютером человека не складывается личная жизнь – и чем более она у него не складывается, тем глубже он уходит в компьютер. Он недоволен собой, он теряет «смысл жизни» и те человеческие ценности, которые принято считать «нормальными». У такого человека остаётся единственная ценность: «компьютер и все, что с этим связано» (М. Иванов).
Страх избытка информации и впечатлений – который обрушивают на человека новейшие технологии - оборачивается страхом недостатка. Как человеку справиться с обилием информации, подобного которому не ведало ни одно культурное состояние? Психические-то – да и физические – возможности остались прежними. (Ну разве что срастись с компьютерами в единое целое – вот Уорвик предлагает и даже пробует – но это вообще отдельная тема страхов…) Вначале-то ему радовались: «расширение горизонтов» и т.п. Когда спохватились – стало поздно. Носители наиболее радикальных точек зрения обещают нам, что человек от этого избытка – человек как вид! – просто-напросто сойдёт с ума (Умберто Эко, например). Или же «сенсорное обжорство» и «информационный разврат» (М. Бабаев) превратят человека в циника-потребителя, лишённого благоговейного, благодарного, внимательного отношения ко всему, что даёт ему мир. Душа у такого человека распадётся, и мир немедленно за ней последует. Представители мнений более мягких считают, что, перемучившись последствиями «информационного шока» и оправившись от «травмы Постмодерна» (М. Эпштейн), человечество создаст-таки некую новую – иначе, чем все прежние, организованную – культуру (другой вопрос, что иные и культурой-то её величать отказываются – в лучше случае «посткультурой»). Бытовые ворчуны сетуют на поверхностность, которой отвечает на информационный избыток современный человек, на разорванное его сознание: не зная, в какую цельность, по каким принципам всё это собрать, он-де просто ничего и не собирает, а о принципах и не заботится. И, как следствие – деградация, деградация, деградация…
Ещё вариант: под пагубным воздействием компьютеров и Интернета из самого человека вырываются тёмные разрушительные силы. Прежде всего – агрессивные и сексуальные. Культура столько сил затратила на протяжении многих эпох, чтобы научиться их обуздывать – и нá тебе!… Всё насмарку. Ценности больше не сдерживают, не оформляют личность. (Недаром одно из самых популярных обвинений в адрес компьютерных технологий – то, что они послужили если не источником, так сильнейшим катализатором кризиса ценностей – опорного костяка культурного мира). Сквозь пробитые компьютером бреши в стене между Культурой и Природой, которую Культура возводила веками – хлынула тёмная Природа. Человек больше не властен ни над её силами, ни над самим собой. Что же получается: некоторое количество цивилизации уводит от природы, но прирост цивилизации снова к ней возвращает?…
И тут начинается обширный материк страхов, которые можно объединить под именем «страхов зависимости».
Нижний их «слой» – это простые страхи чрезмерной привычки к компьютеру, который вытеснит из жизни все прочие привязанности и обречёт жизнь на скудость – а там, глядишь, и просто на исчезновение. Увлечённость играми может, например, - утверждают, - довести и до того, что человек сольётся с компьютерным персонажем и потеряет индивидуальность. Разновидность этого – страх перед Интернет-зависимостью, перед тем, что жизнь в Сети затянет, как наркотик, и опять же ничего не останется на «просто» жизнь. А тем временем Сеть, с её «вампирической природой» (М. Бабаев), и вытянет из человека все соки.
В верхнем слое страхов ожидается нечто вовсе чудовищное. Страх сетевой свободы, потери равновесий в безграничном (якобы) пространстве имеет своей оборотной стороной страх тотальной уязвимости человека, сквозной проницаемости его границ – и, как следствие, - невиданной, глобальной зависимости. Самый мягкий вариант – то, что через Интернет можно запустить какую угодно «утку», и все проглотят, поверят и растиражируют в Бог знает каком количестве экземпляров. Но есть возможности и похлеще. Например, если вживить в тело человека микрочипы (что технически достижимо уже сегодня), то будет возможно следить абсолютно повсюду за каждым его движением. С помощью информационных технологий некие силы будут манипулировать людьми и установят власть над человечеством. Это могут быть силы как человеческие, так и нечеловеческие. Например, роботы невероятной интеллектуальной мощности, которые году эдак к 2050-му (как предполагает Кевин Уорвик) заставят людей работать на себя. А содержать наших не таких уж далёких потомков будут «в специальных лагерях» с тусклым светом и слабым отоплением, «разбросанных, подобно ГУЛАГу, по всей территории Земли» (тот же Уорвик). А то и сам Сатана.
В общем, все страхи сходятся на том, что компьютер губит личность – в том её виде, в каком она успела сложиться и стать ценностью к концу докомпьютерной эпохи. Уж и не говоря о том, что он просто разрушает бедного человека физически: глаза слепнут, позвоночник искривляется, руки постепенно теряют все навыки, кроме нажимания кнопок клавиатуры и кликанья мышкой, а вредное излучение монитора тем временем приводит к непредсказуемым изменениям в организме. «Бестелые, бесполые головастики! – восклицает один сетевой автор (М. Бабаев), имея в виду любителей компьютеров. - Уродливые, жирные, тощие, желвастые, прыщавые, сутулые. Не следящие за собой, питающиеся чипсами да кокой без отрыва от монитора. Безвольно дрейфующие по волнам "виртуальности", не видящие того, что у них под носом. "Люди ищут истину далеко, а она близко". Эти, кажется, уже ничего не ищут. Бедные, бедные, больные люди!» (Просто мороз по коже. Просто хочется всё бросить да скорей бежать к зеркалу, проверять: осталась ли ещё человеком-то?…)
Вот, значит, так, на глазах, разрушается человеческий мир во всех его отношениях.
А что приходит на смену погибшей личности – и представить себе страшно. В лучшем случае это «постчеловек» – человек, у которого редуцированы, сведены на нет все человеческие качества. В худшем – это просто что-то химерическое и монструозное: киборг, в котором машина и человек срослись в единое целое, белковые структуры - с кремниевыми, и в итоге получился носитель какого-то абсолютно уже невообразимого сознания и совершенно чуждой человеку системы ценностей. И мир Оно создаёт соответствующий.
Алгебра страха
Так надо ли бояться компьютеров и всего того, ожидаемого и неожиданного, что они могут сотворить с человеческим и внечеловеческим миром? – Безусловно. Это просто необходимо!
Прежде всего, потому, что, пока человек боится, он удерживает, сохраняет свою форму, он не идёт слишком доверчиво навстречу тому, что обещает исполнить какие-то его желания, способствовать достижению (тем более – немедленному и без усилий) каких-то его целей.
Страх – живое переживание (а не умозрительное доказательство, которое никогда по-настоящему не убедительно!) того, что ему, человеку, никогда не свестись в своих отношениях с любым предметом к простому его использованию и удовольствию от результатов. Страх, если угодно, входит в этику отношения с предметом. С любым! В связи с обычными, будничными предметами человек склонен об этом забывать (и это тоже нормально – иначе бы он не смог жить с этими предметами своей повседневной жизнью). Поэтому, конечно, необходимы «встряски», культурные стрессы, разломы, подобные тем, которые происходят сейчас в связи с информационными технологиями и их обвально-стремительным развитием.
Но это всё самое простое – и самое поверхностное. Это – арифметика страха, но есть ещё и его алгебра.
Страх – залог глубины. Страх, со всеми его безмерностями и неумеренностями – напоминание о мере (и кто бы вспомнил о мере, не напоминай о ней безмерность!). Страх даёт человеку пережить его уязвимость – принципиальную уязвимость, которая никуда никогда не денется, как бы ни пропадало чувство её в условиях защищённости всем тем, что насоздавали (именно с этими – сознательными – целями) культура и цивилизация. И тем самым напоминает ему и о его границах – и о том, что за этими границами простирается Нечто Большое. Что именно – предстоит выяснить уже с помощью других чувств и способностей человека. Но страх – очень действенное средство к тому, чтобы обратить на Это Большое внимание.
Уж не берёт ли страх перед компьютерной техникой и её неконтролируемыми последствиями – при всей дикости, наивности и т.п. форм, которые он принимает – на себя роль сродни той, что некогда имела религия? (Кстати, и сама религия в её устоявшихся, обжитых, бытовых формах не потому ли эту роль и утратила, что стала частью быта, «рутинизировалась», стала скорее защитой – и усыпляющей! – чем живым, действенным, будоражащим, тревожащим напоминанием о том, что есть нечто превосходящее человека по существу, по мощи, по масштабу?) Если религия больше этого не делает, то все средства хороши – эту роль берёт на себя что-то другое. Культура перестаёт быть сама собой, если в ней нет постоянного, напряжённого, озабоченного, нервного переживания хрупкости и уязвимости своих границ. Когда ничто в ней об этом не напоминает, когда эти напоминания слишком быстро и надёжно нейтрализуются – очень легко утратить эти границы и исчезнуть.
Но вопрос об этом сейчас встаёт тем более остро, что как раз оберегание границ и способно обернуться их разрушением.
Травма техники: парадокс границы
Именно для оберегания границ между Культурой и враждебной ей Природой возникла некогда Техника. Она сама по себе – пограничная зона, защитный пояс между Культурой-Цивилизацией – и Природой, сочетающий в себе черты и того, и другого. В этом смысле она – вещь обоюдоострая. К Природе Техника повёрнута главным образом своим культурным лицом, к Культуре она – помимо зеркала самой Культуры – оборачивает и своё лицо природное, а значит, враждебное.
Особенно всё это касается техники новоевропейской – ведь именно её пиком оказались компьютерные технологии. В рамках новоевропейского проекта – и мирочувствия - техника ориентирована не только и не столько на охрану границ человека, сколько на штурм, на постоянное взламывание границ природы. Она и задумана, и осуществляется как насилие. Человек давно уже почувствовал и понял, что это насилие касается и его самого: его границы тоже взламываются.
Техника – восстание против границ по самому своему существу, новоевропейская – в особенности, а компьютерная – и подавно. С возникновением компьютерной техники посредническая область между Природой и Культурой стала развиваться, разрастаться во что-то самостоятельное, и ещё вопрос, до какой степени оно будет поддаваться контролю.
За расширение области своего пришлось платить огромным – а, главное, неожиданным (к этому по существу не были готовы!) расширением области чужого.
Оказавшись один на один с растущей и усложняющейся массой компьютерной Техники, Культура почувствовала своё бессилие против Культуры же – против самой себя, против неизведанных, неосвоенных, неподконтрольно растущих областей её самой. Агрессия, опасность, века подряд исходившая от Природы – с Техникой проникла внутрь Цивилизации, а с техникой компьютерной – уже и внутрь самой Культуры.
И явилась эта опасность как раз с той стороны, которой культура намеревалась вторгаться в природу, покорять её – изнутри рафинированно-культурной области. Компьютер, торжество цивилизации, обещавшее, казалось бы, торжество и культуры («единое информационное пространство»… «преодоление границ»… «небывалые возможности для познания и творчества»…) – стал обретать черты чего-то вроде культурной катастрофы; доносятся голоса уже и о катастрофе антропологической (человек-де сменится «постчеловеком»). – Есть такая опасность? – А как же!!!… Да ещё и не такая…
Третья Природа
До сих пор мы знали две природы. То есть, с самого-то начала была одна – просто Природа. Позже внутри неё, в её чреве, из её материала – втягивая в себя этот материал, жадно его перерабатывая, трансформируя его на свой лад – стала потихоньку вырастать Культура с её цивилизацией. Росла она до тех пор, пока не превратилась в особый, самостоятельный мир: такой же внешний, заранее данный, часто чуждый человеку, теснящий его, постоянно диктующий ему свои условия, так же требующий освоения и изучения, как и Природа Первая. - С развитием компьютерной техники Техника – бывшая некогда посредником и переходной зоной между первыми двумя Природами – превратится (уже превращается!) в ещё одну Природу – Третью.
Противоположен ли компьютер «жизни», как это кажется носителям страхов? – В известном смысле, да. Точно так же, как Вторая Природа – Культура – противоположна Первой. Она продолжает её и противостоит ей. Она даже разрушает её. Но она вынуждена считаться с ней – как с исходным и неустранимым условием собственного существования, и если убьёт её – умрёт и сама. Есть основания предполагать, что Третья поведёт себя – по отношению к Первой и Второй – очень похожим образом.
Героическая эпоха компьютерной техники ещё впереди. Она ещё только-только выходит из стадии замыслов – из материнского чрева культуры, в котором питалась её соками и сохраняла её форму. Если всё пойдёт в том направлении, в каком идёт сейчас - грядёт ещё деантропоморфизация компьютерной техники, превращение её в особый мир, с которым человеку так же надо будет считаться, который ему так же надо будет осваивать, покорять, по отношению к которому так же предстоит быть и дерзким и смиренным – как это уже бывало с Первой и Второй Природами.
Грядут новые эпохи открытий неведомых пространств – известных сейчас под названием «виртуальных»; заселения их, соперничества и войн за обладание ими. Впереди – новые странствия и новые авантюры, новые законы и новые преступления, новые культы и религии, новые болезни (и человека и компьютеров!), новый фольклор и героический эпос. А там и новая культура. Новые модели мироздания, формы – и темы - искусства, новые, неожиданные ценности. Ещё и Средневековья-то не было. Да что Средневековье! – и до классической античности ещё очень далеко. Мы только-только подступаем к компьютерной первобытности. А она, как всякая первобытность – страшна.
Когда человек – тысячелетия подряд - защищался от природы, он выработал огромные пласты средств для этой защиты: мораль, религию, право, технологии… Теперь чему-то подобному предстоит повториться в отношениях с культурой и техникой – в лице компьютера, ибо компьютер чрезвычайно интенсифицировал и то, и другое.
Страхи – хороший показатель того, что человек начинает (только-только начинает!!…) выстраивать против новой реальности, которая мало-помалу складывается на основе информационных технологий – линию защит. Проводить новую границу и выращивать новые пограничные зоны. В отношениях с природой такой была сама техника, но что будет, когда Природой – Третьей – станет она сама?
Пока контур этой будущей границы намечают главным образом страхи. Это они сигнализируют, где стоило бы остановиться, не идти дальше, на каких участках не стоило бы пускать чужое в своё. Страхи – первые разведчики чужого.
Кроме того, страхи, как им и положено, посрамляют нашу гордыню. Они дают не просто понять, но физически, как собственное личное дело пережить, что мы имеем дело с чем-то очень крупным, превосходящим нас, неожиданно- и дезориентирующе крупным. Правда, коренится оно не в компьютерной технике, а - как ни банально звучит – в нас же самих. Но компьютер поможет ему выйти наружу. Уже помогает.
Человек уже был готов думать, что его мир завершён, что с самим собой ему уж точно всё ясно, что его культура уже состоялась, наступило время «пост» – после всего – и остаётся только играть с обломками прежних её достижений. А мир-то его оказался в очередной раз – в самой ранней стадии становления. И страхи – обозначение того, что человек к этому не готов. И надо готовиться.
