![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Мерабозрение
Dec. 24th, 2010 06:59 pmМерабозрение
Автор: Балла Ольга
Рабкор.ру. - 23.12.10. = http://www.rabkor.ru/authored/11429.html
Этот год, несомненно, имел все шансы стать годом Мераба Мамардашвили. (Он им и стал: в то самое время, когда я это пишу, в Институте философии проходит большая, на несколько дней, конференция, посвященная Мамардашвили и его наследию.) Формальные поводы вспомнить этого особенного человека и подвести некоторые промежуточные итоги его присутствия в русской культуре у нас были даже дважды. В сентябре ему исполнилось бы 80 лет, в ноябре было 20 лет со дня его смерти.
Двадцать лет! Оказывается, нас отделяет от него целая историческая эпоха: как раз время становления одного поколения. Идеальное расстояние для того, чтобы начать вырабатывать объективное понимание этой проблематичной и, как, может быть, ни удивительно довольно одинокостоящей фигуры.
Мамардашвили - человек-знак, человек-стимул. В этом качестве он состоялся - то есть был воспринят своими разнородными аудиториями - полнее всего. В нашей культуре он стал, притом совершенно намеренно, приняв это как миссию, публичной фигурой; фактом мышления не столько собственно философского, сколько социального и этического. Пожалуй, даже антропологического, если понимать под «антропологией» не философскую дисциплину (вряд ли многие слушатели Мамардашвили отличались систематической философской рефлексией), но устойчивое представление о том, что такое человек и как он устроен.
Кстати, остались ли у него ученики в строгом смысле слова? Учителем, наставником, образцом его считали и по сей день считают очень многие, причем в большинстве те, чьи профессиональные занятия не имеют к философии никакого отношения. Но философской школы как таковой он не создал и очевидным образом к этому не стремился.Как и ко многим другим типично «философским» целям, например к созданию системы (для европейской философии последних веков это настолько нетипично, что Мамардашвили на этом основании отказывали в звании философа). К «философии учений и систем» он вообще относился скептически и был уверен, что настоящее философствование происходит поверх и помимо этих косных образований.
Им-то он - по собственному убеждению - и занимался; такое-то философствование он и усматривал везде, вводя своих слушателей в философскую мысль «на примере поэзии, романа, живописи, архитектуры, музыки и просто большого числа непосредственных наблюдений, в которых он умел разглядеть отложения первичной работы сознания»1. Первичная работа сознания! Вот что было самым важным, нет, единственно важным.
( Read more... )
Автор: Балла Ольга
Рабкор.ру. - 23.12.10. = http://www.rabkor.ru/authored/11429.html
Этот год, несомненно, имел все шансы стать годом Мераба Мамардашвили. (Он им и стал: в то самое время, когда я это пишу, в Институте философии проходит большая, на несколько дней, конференция, посвященная Мамардашвили и его наследию.) Формальные поводы вспомнить этого особенного человека и подвести некоторые промежуточные итоги его присутствия в русской культуре у нас были даже дважды. В сентябре ему исполнилось бы 80 лет, в ноябре было 20 лет со дня его смерти.
Двадцать лет! Оказывается, нас отделяет от него целая историческая эпоха: как раз время становления одного поколения. Идеальное расстояние для того, чтобы начать вырабатывать объективное понимание этой проблематичной и, как, может быть, ни удивительно довольно одинокостоящей фигуры.
Мамардашвили - человек-знак, человек-стимул. В этом качестве он состоялся - то есть был воспринят своими разнородными аудиториями - полнее всего. В нашей культуре он стал, притом совершенно намеренно, приняв это как миссию, публичной фигурой; фактом мышления не столько собственно философского, сколько социального и этического. Пожалуй, даже антропологического, если понимать под «антропологией» не философскую дисциплину (вряд ли многие слушатели Мамардашвили отличались систематической философской рефлексией), но устойчивое представление о том, что такое человек и как он устроен.
Кстати, остались ли у него ученики в строгом смысле слова? Учителем, наставником, образцом его считали и по сей день считают очень многие, причем в большинстве те, чьи профессиональные занятия не имеют к философии никакого отношения. Но философской школы как таковой он не создал и очевидным образом к этому не стремился.Как и ко многим другим типично «философским» целям, например к созданию системы (для европейской философии последних веков это настолько нетипично, что Мамардашвили на этом основании отказывали в звании философа). К «философии учений и систем» он вообще относился скептически и был уверен, что настоящее философствование происходит поверх и помимо этих косных образований.
Им-то он - по собственному убеждению - и занимался; такое-то философствование он и усматривал везде, вводя своих слушателей в философскую мысль «на примере поэзии, романа, живописи, архитектуры, музыки и просто большого числа непосредственных наблюдений, в которых он умел разглядеть отложения первичной работы сознания»1. Первичная работа сознания! Вот что было самым важным, нет, единственно важным.
( Read more... )
