Примечания к ненаписанному

Вадим Максимов. Эстетический феномен Антонена Арто. – СПб.: Гиперион, 2007. – 316 с.

Таким обилием бунтарей и вообще нарушителей культурного спокойствия и смысловых равновесий, какое случилось в ХХ веке, вряд ли могло бы похвастаться хоть одно из предыдущих столетий. Должно быть, потому, что тогда – не впервые ли за всю мировую историю? – бунт, протест, разрушение сложившихся инерций (ну да, часто вкупе со стремлением выйти таким образом к чему-то более глубокому и подлинному) перестали быть исключением и стали нормальной культурной практикой. Чуть ли не рутиной.

Антонен Арто (1896–1948) даже на таком фоне занимает одно из исключительных мест. В двух словах и не скажешь, кем он был: прозаиком, поэтом, эссеистом, драматургом и киносценаристом, актером, режиссером, художником, теоретиком театра – но прежде всего радикальным реформатором языка (пожалуй, и самой сути) театрального искусства и основателем так называемого театра жестокости. Не укладывавшийся при жизни ни в какие рамки, неудобный и не слишком понятный, Арто едва ли не сразу же после смерти оказался активно востребован – и обречен на бесконечное множество толкований. Это понятно: проблематичные фигуры такого рода провоцируют на толкования, выходящие за узкопрофессиональные рамки.